Простите за сумбур, первые посты всегда давались мне плохо.

Антонин нахмурился. Его настораживала предстоящая вылазка в Хогсмид в обществе своей дорогой женушки, но больше всего его настораживали мотивы. Он не видел в том, что они собирались сделать никакого смысла. Демонстрация силы должна проходить по четко выстроенному плану, а не с бухты-барахты, однако он не мог не согласиться с тем, что эффект неожиданности сыграет им на руку. Опешившие преподаватели не сразу поймут, что происходит, а студенты начнут паниковать. Бесцельное уничтожение всего вокруг никак не радовало мужчину, он предпочитал действовать тоньше и куда более жестоко. Помимо всего прочего, главной головной болью оставалась его жена, которая в таких ситуациях вела себя непредсказуемо и могла выкинуть то, что легко сорвет всю операцию. И для себя Долохов решил, что не допустит этого и будет постоянно сдерживать ее, чтобы она своих не убила ненароком. Вздохнув, он сел в кресло, закинув ногу на ногу и сложив руки на груди. Ожидание томило, но терпеливый, по своей сути, Антонин старался сохранять спокойствие, разглядывая пустоту перед собой. Знаете, бывает такое состояние, когда все вроде бы и неплохо, но есть предчувствие, что все сорвется, все пойдет не так? Именно такое чувство было у Долохова. Он редко доверял своей интуиции, предпочитая спокойно пораскинуть мозгами, чтобы избежать неприятных ситуаций, но сейчас он хотел ей довериться. Сейчас ему казалось, что все действительно пойдет не так, как они задумали, что все закончится потерями с их стороны. Думаете, ему было жаль кого-то из тех, кто отправляется с ними? Ничуть. Он боялся за свою шкуру и за сохранность своей жены. Любовь и привязанность? Увольте. Выгода. Жена нужна была ему живой, можно нездоровой, но дышащей. Лучшим вариантом была, конечно же, кома, но тогда она бы не смогла родить ему наследника, в котором он отчаянно нуждался, поэтому мужчина мирился со всеми истериками и выходками Беллатрикс, одергивая себя и продолжая повторять, что это необходимо. Их отношения почти не претерпели изменений, за исключением некоторых вещей. У Беллы появилось больше тем для подколов над мужем, а Антонин чувствовал слабость перед этой женщиной из-за чувства, которое он еще не сумел определить. Оно заставляло его терпеть все, а выпады, которые раньше игнорировались,  начали задевать Долохова и это дико бесило. И как бы он не старался унять бушующие эмоции каждый раз, как видел ее, выходило плохо. Голос предательски подрагивал, а сердце билось быстрее. По этой причине он старался как можно реже пересекаться с супругой, и это не укрылось от ее взгляда. Мужчина устало потер переносицу, стараясь собраться. Это предчувствие не давало ему покоя, Белла с остальными задерживались, и головная боль пульсировала в висках. Резко поднявшись, пожиратель встряхнул головой и подошел к окну. Октябрь подходил к концу, и осень все чаще напоминала, что дожди будут лить беспрестанно. Так было и сегодня. Мелкий моросящий дождь и свинцовые тучи на небе. Погодка подходящая, можно даже сказать, она была идеальной. Холодной, мрачной и серой. Долохов любил дождь, проливной, который приятно шумит за окном, барабаня по подоконнику. В дождливые ночи он всегда хорошо спал и чувствовал себя прекрасно. Долохов любил погоду после дождя, этот сырой запах и свежесть, в такую погоду его настроение просто зашкаливало. Но тот дождь, что шел сейчас лишь нагонял тоску. Антонин поджал губы. Черт бы подрал желание господина продемонстрировать их возможности. Но это была неплохая возможность, что посмотреть, на что способны те, кто идут с ними. Особенно пристально он приглядывался к тем, кто недавно присоединился к Пожирателям. Многие из них даже и представить не могли, на что подписались и какая жизнь их ждет. Они думают, что становление Пожирателем – это приключение, легкая прогулочка, и как же им будет больно падать с небес на землю, когда они поймут, что это билет в один конец. Отсюда нет выхода, нет возможности сбежать. Что-то сделал не так – умрешь, что-то сказал не так – умрешь, ослушался приказа – умрешь. Ты можешь умереть в любой момент, просто потому, что так захотелось Темному Лорду. И никто не смел оспаривать его решения, никто не смел сказать и слова против. И именно по этому причине они сейчас направляются в Хогсмид, который скоро будет разрушен их силами. Именно поэтому сегодня прольется кровь. Долохов не сможет отказать себе в удовольствии понаблюдать за муками эти юных несмышленышей, которые считают себя уже взрослыми, могущественными и незаменимыми. Антонин давно понял, что незаменимых нет. На место одного тирана придет другой, так было всегда и так будет. Власть слишком соблазнительна, если есть власть, значит, есть и сила. Пожиратель медленно отходит от окна и разминает шею, которую неприятно сдавливает ворот костюма. Длинная черная мантия с капюшоном, штаны, сапоги до середины щиколотки. Плотная кофта с высоким воротом, который он так ненавидел. Как вы думаете, почему пожиратели носят маски? Анонимность – очень важная вещь. Мужчина понимал, что тот, кто владеет знанием, владеет миром. Узнай хоть одна живая душа, кто они, все пошло бы прахом. Многие думают, что в этих масках есть какой-то посыл, но главное их назначение, скрывать их личности. Это был бы не Темный Лорд, если бы в них не было какой-то мистики, и она была. У смерти нет лица, нет пола. Она есть. Маски олицетворяют смерть во всем ее широком смысле. Так считал сам Антонин. Когда он принимал метку, он был уверен в своих силах, возможностях, в том, что он будет полезен. И эта уверенность крепла в нем с каждым днем его службы. Единственное о чем жалеет Долохов, это смерть друга, которую тот покорно принял. И эти сожаления он спрятал в глубине своей души, чтобы никто и никогда об этом не узнал. Осознанный выбор, который он сделал тогда, перечеркнул его дальнейшую жизнь. Считавший остальных игрушками, безделушками, ненужными вещами, сам стал такой вещью, которую легко могут выкинуть, ничего не объяснив. Подняв маску, лежащую на столе, мужчина недовольно скривился. «Опаздывают, чертовы идиоты.»
- Если вы не появитесь сию же секунду, голыми руками задушу, - прошипел он в пустоты. Это вряд ли бы что-нибудь дало, но так хотя бы тишина не давила, а звук собственного голоса резанул слух. Он показался слишком громким, слишком злым, слишком хриплым. Антонин был раздражен и сейчас он не оказался бы убить кого-нибудь. Без магии. Самостоятельно. Убить так, как человек убивает человека, чтобы выжить. Теперь он понял, что за предчувствие поселилось у него в груди. Предчувствие смерти. Возможно, его собственной. Долохов внутренне похолодел от одной этой мысли. Нет, умирать он не намерен. Он вырвет себя из лап костлявой и преподнесет ей пачку невинных душ. Без проблем, назовите только количество. Мужчина фыркнул и вновь сел в кресло, томимый ожиданием товарищей, супруги и вечера, который станет достойным продолжением тяжелого дня. Рука сама потянулась к палочке, которую он тут же аккуратно обхватил, сжимая ее ладонью, чувствуя, что это его единственная опора. Палочка незаменима, только ей можно доверять, она не предаст, покуда ты ее достоин и может пройти с тобой до конца жизни. Антонин был хорошим волшебником, искусным и хитрым. Ему ничего не стоило подставить под удар другого, чтобы одним махом избавиться от нескольких докучавших авроров. И, сказать по правде, он предпочитал именно дуэли, считая их интереснее, изысканнее. Он любил держать все под контролем, и только в дуэли битва для него была действительно интересной. Он мог спокойно следить за действиями противника, не отвлекаясь на тех, кто норовил сбить его с ног, оглушить или, хуже того, убить. Однако больших надежд по поводу сегодняшней вылазки он не питал. Вряд ли среди студентов или преподавателей найдется тот, с кем будет интересно. За исключением некоторых, естественно. Мужчина отлично помнил, что в Хогвартсе хватает искусных волшебников. Один Дамблдор чего стоил, а стоил он десяток таких, как Антонин.  Долохов прикрыл глаза, прислушиваясь к скрипящим половицам и дождю, что тихо шумел за окном. Волнение постепенно отходило и на его место пришло иное чувство. Предвкушение. Предвкушение чьей-то боли, которую испытывают благодаря ему. Крики, вспышки и запах гари. И столь ненавистная жена рядом, становившаяся еще прекрасней, когда сражалась.

Отредактировано Антонин Долохов (2013-03-26 00:45:13)

Почему осень так угнетает некоторых людей? Откуда берутся безрадостные лица и хандра? В каждом времени года есть свое особое очарование: летом это аромат трав и жгучее солнце, для зимы характерны манящие белизной сугробы, весна встречает нас восторженно пением птиц и цветением садов, что же касается осени, о ней стоит сказать отдельно. Не похожа на другие периоды, отличается мрачной красотой, в общем, на любителя. Так как любителей не особенно много, остальные не находят ничего интереснее как страдать от накатившей депрессии. Что такое депрессия Сириус не задумывался, если в жилах течет горячая гриффиндорская кровь какой смысл горевать о нехватке солнца? Солнце внутри тебя, переполняет, дарит радость. Молодость, желание жить и быть счастливым человеком. Молодым не страшен ни снег, ни зной, от дождя они так же не пострадают, более того, Блэк любил дождь, любил порывы ветра, развевающие края мантии. Осенью природа становилась похожа на декорации к страшной, но невероятно интересной и захватывающей сказке. Черные силуэты голых деревьев с их извилистыми ветками на фоне мрачного серого неба, пожелтевшая листва под ногами и источаемый ими запах осени. Может показаться что природа увядает, все вокруг становится безжизненным и скучным, но это лишь иллюзия, присмотрись хорошенько, позволь фантазии разыграться и ты увидишь в старых корягах образы заколдованных придворных, а случайный прохожий окажется вдруг тайным агентом, от которого ты играючи прячешься за широкий ствол дерева, изредка выглядывая и давясь от накатывающего смеха. Развитая фантазия – детская черта, взрослыми обычно утраченная, однако некоторым везет. Существуют люди, которые на протяжении всей своей жизни так и остаются детьми, сохраняя свой особенный взгляд на, казалось бы, обычные вещи. Блэк был таким.
   Учебный год не так давно начался, а между враждующими факультетами опять стали возникать стычки с извечными выяснениями отношений, а далее с преподавателями на темы «Кто виноват?» и «Что делать?». На этот раз Блэк был хитер и осторожен, в ответ на провокации со стороны Слизерина, парень «делал ход конем» в результате которого в дураках оставались как раз таки агрессоры. Чего только стоило Сириусу сломя голову не бросаться в драку одному лишь Мерлину известно, но Блэк обещал быть паинькой, а обещания надо выполнять… хотя бы первое время. Профессор Макгонагалл неизменно бдительна, казалось, от ее зоркого и справедливого взгляда не скроется ни одно правонарушение, потому-то стоило быть немного сдержаннее, во имя похода в Хогсмид.
   С самого утра в башне Гриффиндора было суетно, на радость учеников объявлен всеобщий поход в волшебную деревушку, где (по старой доброй Мародерской традиции) можно было оттянуться на полную катушку. Добрую четверть часа Блэк одетый в простыню подкрадывался к товарищам со спины, клал руку на плечо, после чего загробным голосом произносил какую-нибудь чушь на тему «А ты уже вступил в Орден Пастельного Белья?» Когда оказалось что все давно одеты и готовы идти на прогулку, Сириус намеренно застрял в проходе, чтобы никто не ушел раньше него, пообещал новый фокус, смотался в спальню, со скоростью света оделся, вернулся, на вопросы про обещанный фокус сымитировал неожиданно обострившийся склероз, хохотнул и, увернувшись от подзатыльника, первым выскочил из гостиной. На улице накрапывал дождь, но сие обстоятельство никак не угнетало и не портило настроение. Шагая в ногу с Люпином, Сириус улыбался во все тридцать два зуба, пинал попадавшиеся под ноги камни и рассказывал уморительные, на его взгляд, истории о битве завхоза с армией заколдованных ложек. При виде проходящих мимо надменных слизеринцев Блэк смерил их испепеляющим взглядом и, не стесняясь что его услышат, обратился к Ремусу.
  - Смотри-ка как носы задирают, как бы в лужу не запахали… Впрочем, там им самое место.
   Хогсмид встретил гостей радушно, как всегда цветастыми витринами да товарами волшебными. Лелея давнюю мечту стать индейским вождем, Блэк в магазине письменных принадлежностей накупил себе перьев и тут же понаткал их себе в волосы. Сохраняя безумный вид и откровенно играя на публику, парень раскланялся, после чего потянул Люпина за рукав, увлекая в сторону общеизвестного паба «Три метлы».

Молодой волшебник поправил легкий шарф, который плотно облегал его шею. Он уже пятнадцать минут топтался на одном месте, изредка расхаживая из стороны в сторону. Иногда он останавливался, чтобы пихнуть кучку осыпавшейся листвы, рассматривал их цвета и форму, затем снова поднимал взгляд на главную дорогу. Сегодня он ждал здесь девушку, нет, не свою "подружку", но все-таки это было их первое свидание, значит надеяться есть на что. Он очень не хотел все испортить, пусть для него это не первый опыт, но с каждой новой девушкой все по-разному, как в первый раз.
Он мало что знал об Орле, а может наоборот, слишком много. Многое он мог слышать от школьных знакомых, но не имел никаких гарантий в подлинности этих сведений. Скорее всего, ему придется действовать на ощупь. Понемногу узнавать ее характер и интересы, искать общие точки соприкосновения.
Радовало одно, девушка дала свое согласие пойти с Чезом на свидание, а это уже о многом для него говорило. Некоторые просто стеснялись светиться вдвоем с парнями, другие считали его происхождение сомнительным, поэтому давали отказы. Он очень надеялся, что сегодня, сможет приложить все усилия, чтобы этот день прошел немного лучше. Орла дала согласие; не проигнорировала, не сказала что он идиот, не сказала, что он ей не подходит. Что послужило причиной парень не знал, да его это и не интересовало.
Он снова огляделся по сторонам. Волшебники и волшебница пересекали маленькие улочки, от магазина к магазину, из мелких заведений - обратно по своим домам и школьным спальням. Прохожие ловили шапки и разлетающиеся во все стороны мантии, обдуваемые холодным октябрьским ветром.
Он волновался, это было приятное волнение, предвкушение и осознание значимости сегодняшнего дня...

Обыкновенное серое утро в замке. Обыкновенная кровать под балдахином. Ветер, который, не смотря на все меры безопасности, казалось бы буквально поселился в спальне,  прохладной рукой медленно приподнимал балдахин, пробегал мурашками по спине и зарывался в без того непослушных волосах молодого  человека. Гарри еще мирно спал. Что ему снилось, и снилось ли вообще, останется  для нас абсолютной загадкой, только время от времени, молодой преподаватель  морщил нос, тревожно касался рукой лба и едва слышно вскрикивал.  В  очередной виток неведомого сновидения, преподаватель рванулся чуть сильнее  прежнего, и с грохотом повалился на каменистый пол своей комнаты.  Довольно  резко вспомнив про себя многострадальные штаны некогда великого мага, профессор Престон поднялся на  ноги и привычным жестом нащупал на полочке свои очки.
Размытый ранее мир стал приобретать четкие очертания. Вместе с тем в память возвращались все приятные, малоприятные и неприятные вовсе события его пребывания в старом, но и новом для него мире, где все еще Гарри ощущал себя чужаком. Вместе с ощущениями вернулось осознание времени и пространства. Сегодня интереснейший день. Его первый поход в Хогсмид в этом  мире. Как странно идти туда вот так. В непривычной для себя роли профессора.
Быстро одевшись и приведя себя в порядок¸ Поттер направился в сторону выхода из школы. Всего каких-то 17 лет тому вперед, молодой мальчик в очках будет упрашивать все ту же суровую женщину в очках, пропустить его в деревню и получит отказ. Все те же 17 лет тому вперед, он, затаившись под мантией отца, постарается самостоятельно проникнуть в заветный Хогсмид и получит самый замечательный подарок от братьев Уизли.
Машинально сжав в кармане карту, Гарри слабо и счастливо улыбнулся. И позже, все в том же году в Хогсмиде он подслушает правду о родителях. Узнает о Сириусе….
Мысли ушли несколько вперед и сердце юноши больно защемило…. Он был на территории Хогсмида. Именно на этом самом месте, 14 лет тому вперед он и Альбус увидят над замком метку… Рука сжалась в кулак. Не хотелось стоять здесь, быть  здесь. Как будто это место опаляло огнем. Годом позже, он появится здесь с Гермионой и Роном, и будет заганан в ловушку, спасен Аберфортом… Ему есть что вспомнить….
Завернувшись в мантию плотнее, Гарри направился по извилистой дорожке вникуда. Просто чтобы не стоять на месте. Куда ему идти и зачем было все равно. Хотя нет, наверное он обманывал сюда. Зеленые глаза искали повсюду другие зеленые глаза.  Он хотел видеть мать, хотел зать что с ней все в порядке. Ее нужно было оберегать и защищать. Нет, отца он хотел видеть не меньше, но неприятности и Поттер это слова синонимы для школы. И скорее уж школу нужно защищать от Поттера, и следить дабы он ничего не натворил.
Улыбка бесконечной радости осветила лицо юноши и шагать стало несколько веселее

Осень в полной мере встретила в свои права, и начавшийся всего пару месяцев назад учебный год уже казался бесконечной рутиной. Не добавляла радости и погода.  огромные  серые тучи то и дело цеплялись за шпили башен Хогвартса,  пряча от студентов последние солнечные лучи. Воздух был влажным и холодным из за моросящего дождя, превращающего дорожки в слякоть.
Однако в это утро не взирая на слякоть и унылый пейзаж ха окном почти все в школе проснулись в приподнятом настроении, не была исключением и Ребека.
Предстоящий поход в Хогсмидл должен был хоть как то развеять руину последних дней, кода с очередной лекции приходилось бежать на тренировку где их порой держали до вечера. Впрочем каждый в команде хотел победить в предстоящем матче с Хаффлпафф, так что никто не жаловался. Но так или иначе тренировки выматывали.
Однако в это утро Грииффиндорка проснулась бодрой и отдохнувший. она быстро привела себя в порядок и поспешила разбудить ещё спавших подруг.
- Так Эванс не вздумай брать с собой книги мы идём веселиться! И да... покупать книги мы тоже не будем! В кои то веки позволь себе расслабиться!
Ребека строго взглянула на рыжую сокурсницу, а зтем подмигнула остальным.
- Проследите за ней девочки я на вас надеюсь!
С этими словами она поспешила в совятню чтобы отправить письма бабушке, а затем спустилась в большой зал. Кружка горячего чая и пара тостов, предали ей сил. У Мур был на вечер грандиозные планы, да и команда по Квииидичу  кажется что-то затевала. Короче в этот раз в Хогсмиде должна была состояться небывалая гулянка.
У Ребеки уже было всё запасено в сумке. Она отыскала Лили которая как староста вечно была занята и дёрнула её за рукав.
- Не вздумай от меня улизнуть жду тебя у входа в Хогвартс. Если вздумаешь пойти туда с Поттером подай знак, тогда я оставлю тебя в покое...Может быть!
Рассмеявшись над взглядом Лили Ребека поспешила прочь, пока Эванс не запустила в неё редким проклятьем....

В начале Лили совсем не собиралась идти в Хогсмид. У нее было достаточно дел и в Хогвартсе, и отсутствие большей половины сокурсников давало шанс спокойно все эти дела сделать. Никакого шума, постороннего вмешательства и вообще снующих туда-сюда людей. Вернее, меньшее их количество. Лили ждала этот день, даже составила список покупок для подруги, чтобы та все необходимое купила вместо нее. Но стоило ей увидеть сборы великолепной четверки, как планы Лили резко изменились. Она же прекрасно знала, что с ними опять что-то случится, а следовательно, она должна быть рядом. Может, ей удастся хоть немного усмирить их пыл, или уберечь от совсем уж страшных неприятностей. В конечном счете, староста она или нет?!
Быстро накинув мантию, девушка сунула палочку во внутренний карман и направилась за шумной компанией. Ее на полпути поймала Ребекка. Отвертеться теперь точно не получится, но чтобы пойти с Поттером?! Ну уж нет…Она за ними всеми только присматривает, не выделяя кого-то особо. Иначе Джеймс может подумать, что она бегает за ним, а становиться одной из десятка других она точно не намеревалась.
Задумавшись, Лили опомнилась только когда студенты, шумно галдя, направились в путь. Быстро спохватившись, девушка побежала за ними. Только она все равно отстала, а потому плелась где-то в хвосте, среди студентов Рейвенкло. Весьма неплохая компания, Лили даже умудрилась забыть на время о своей истинной цели и разговорилась с одной студенткой. Они говорили об уроках, заданиях, о том, что некоторые учителя слишком снисходительны к прогульщикам, да и вообще стоило бы придумать новые наказания для провинившихся. Однако стоило разговору зайти о мистере Престоне, как Лили увидела в толпе Ребекку. Она совсем забыла, что должна была подождать подругу, а потому виновато улыбнулась собеседнице и не менее виновато посмотрела на Бекку, оказавшись рядом с ней.
- Прости, сегодня я рассеянная немного. У тебя какие-то особые планы на день? Или ты идешь просто так, за компанию? У меня тут список покупок небольшой…Нет-нет, не смотри так на меня, там нет книг, честно. Просто некоторые мелочи…
И вот он, Хогсмид. Уютный и милый, он представал перед своими посетителями этакой деревушкой, однако здесь было все самое необходимое и даже с излишком. Лили хотела было свернуть на торговую улочку, но увидела, как Ремус и Ко свернул в «Дырявый котел».
- Ну уж нет…Без присмотра не оставлю.
- Слушай…я знаю, что обещала не убегать от тебя сегодня, но у меня к тебе поручение важное. Можешь присмотреть за Великолепной Четверкой? Я сбегаю в пару магазинов и вернусь через минут десять. Заодно может чего-нибудь вкусного прикуплю.
Обворожительно улыбнувшись, Лили легонько хлопнула подругу по плечу и умчалась, пока та не стала ворчать. Все же, развлечение развлечением, а дела нужно было выполнить. И вот идя по улочкам, Лили заметила высокую фигуру профессора Престона.
Он нравился Лили, но не как нравятся молодые профессоры влюбчивым девочкам, а как-то особенно. Он казался очень приятным человеком, очень верным.
- Должно быть, он замечательный друг, - подумалось Лили и она направилась к нему.
Видеть ее профессор не мог заранее, так как шел к ней спиной, а потому, догнав мистера Престона, Лили сровнялась с ним и радушно улыбнулась.
- Здравствуйте! Вы тоже за покупками вышли, мистер Престон? – продолжая улыбаться, заговорила она. – Я еле отбилась от сокурсников. Они против моих дел, считают, что эти выходы только для отдыха предназначены, а я считаю, что отдохнуть можно и в Хогвартсе, а здесь самое время делать что-то нужное.
Почему-то в голову лезла всякая ерунда, о которой с профессорами обычно не говорят. Потому Лили постаралась перевести тему на что-то более учебное.
- Скажите, а Вы можете со мной дополнительно позаниматься? Мне кажется, что я неправильно запомнила заклинание с последнего урока. Боюсь, что теория тут бессильна. Раньше со мной друг тренировался, но мы…- она запнулась и как-то едва заметно погрустнела. – Мы перестали общаться, так что я бы очень хотела вашей помощи…Если Вам не трудно, конечно. И если я могу просить об этом Вас.
Навязываться она точно не хотела, но заклинание и правда нужно было отточить на практике, а Северус больше не мог быть помощником в этом деле.
- А обещала не вспоминать его…Слабачка, что тут скажешь.

Отредактировано Лили Эванс (2013-04-12 20:50:07)

Я стояла и задумчиво разглядывала пуговицы на куртке у Чезаре. Они были металлические, круглые, выкрашенные под золото, и в них множество моих отражений расползалось темными червячками. Я наклоняла голову - и темный силуэта  пуговице изгибался в ту же сторону. Казалось, штук десять маленьким Орл тянутся за мной, как за магнитом, в кругляшках золота, где такими же забавными гусеницами отражались люди, небо, дорога и лужи. Взгляд зацепился за длинный шарф; я пробежалась глазами по вязаной ленте и улыбчиво взглянула в глаза парню. Я не улыбалась, однако во взгляде искрилось шампанское. Некоторые думают, что улыбаться глазами невозможно. Я умею. Правда.
Разумеется, мимо меня не прошел этот изучающий взгляд, которым Чезаре окинул меня; чуть поджав губы, я сделала вид, что не заметила этого. А чего он ожидал? Я не изменю своим принципам и вкусу, даже если пойду на свидание с английской королевой. Мне комфортно в этой длинной юбке и, пожалуй, слишком мешковатой куртке; он знал, кого звал; если бы он желал видеть здесь не меня - то и пригласил бы другую. Говоря проще, я решила не заморачиваться по поводу оценки Вилингемом моего внешнего вида. Я не из тех, что визжат и прыгают от радости, купив себе новую кофту, и уж точно никогда не буду торчать у зеркала дольше шести минут, необходимых для того, чтобы расчесать волосы и поправить съехавшую юбку. Пожалуй, если бы я хоть раз отдала себя в руки продавщицам в Косом переулке или даже в любом маггловском бутике, куда отец пытался меня затащить, то выглядела бы намного красивее по меркам других людей. Но так ли важно быть красивой для кого-то? Почему девушки всего мира обязаны тратить кучу денег и часов для того, чтобы совершенно ненужные, скучные, незнакомые люди считали их красивыми? По-моему, глупость полнейшая. Одежда создана для того, чтобы было тепло и можно было выразить себя максимально понятно для окружающих. Я чувствую себя так, какая есть - в старомодных ботинках на толстой подошве, длинной темной юбке и огромной куртке болотного цвета, из кармана которой свисает посеребренная цепочка часов. Вы можете думать обо мне все, что угодно, однако это не заставит меня сменить стиль. Хотя сейчас, под этим изучающим взглядом, я внутренне немного съежилась и пожалела на секундочку о том, что на мне не изящное пальтишко, а эта старая родная куртка, и что юбка до лодыжек, а не до колен, и что на шею намотан широкий серый шарф, связанный мной летом, а не бестолковая, но красивая тряпочка от какого-нибудь дизайнера. Браво, Чезаре! Ты первый человек, который заставил меня на секунду усомниться в себе. Я бы похлопала, но, увы, недосуг. Наверно, ему неприятно будет идти со мной... Я удержала на лице спокойное выражение, хотя хотела нахмуриться. Наверно, стоило надеть новую курточку, которую подарил отец. Она хотя бы современная и, наверно, подошла бы случаю больше, чем эта.
Я абсолютно неправильная девушка.
- Лучше бы гроза, - я подняла глаза к небу и широко улыбнулась тучам. - Гроза - это драка небес. Небеса дерутся друг с другом, рвут свои шкуры, и кровь каплет на нас дождем; гром - рычание, а молнии - блеск их глаз, - я вновь взглянула парню в глаза. Кажется, он не ожидал от меня таких слов в ответ на просто размышление о погоде. - Да, пожалуй, лучше пойти в дом, - согласилась я под конец, отходя от лужи подальше и вернув лицу нормальное выражение, стерев безжалостно ту безумную мечтательность, которая печатью лежала на моих щеках во время монолога. То было мгновение, словно осветившее меня изнутри. Когда я говорила о грозе и дожде, казалось, что я забыла о том. кто я, где я и почему; просто поделилась своей мыслью, которая пришла так быстро и спонтанно, и теперь поняла, что, наверное, я рассказала это не тому человеку. Правда, мысль о том, что Чезаре меня не поймет, ушла так же быстро, как и появилась. Какая разница? Скоро дождь, а у меня ноги промокли.
И тут парень разродился предложением пойти куда-нибудь. Я немножко фыркнула - ну конечно, не будем же мы тут стоять посреди дороги все время. Настроение было хорошее. Я вспомнила про разноцветные конфетки в витрине соседней улицы, а потом - про восхитительную пастилу, которая лежала горкой около той миски. Однако ему неинтересно будет в "Сладком Королевстве". - Мне все равно. Куда угодно, только не к мадам Паддифут, - серьезно ответила я, чуть поморщившись. В эту обитель сердечек и розовых слюней я не пойду ни за что.

не убивайте меня, пожалуйста

В последнее время Антонин себя не узнавал. В былые времена он никогда бы так не сделал, все его вспышки ярости проходили иначе. Однако сегодня сказывалось напряжение перед предстоящим выходом, да и сдерживаемая злость, некая пародия обиды на жену и презрение к этому тупоголовому барану, смешавшись, являли собой невероятную смесь ненависти и агрессии по отношению ко всему живому. Войдя в помещение, Белла не могла удержаться от едких комментариев, которые больно кольнули мужчину в области груди. Лицо сохраняло безэмоциональное выражение, он смерил супругу холодным, ничего не выражающим взглядом и коротко кивнул в знак приветствия. В след за ней в комнату зашел Амикус со своей дорогой сестрой, новичок и несколько тех, чьих имен он даже не знал. Жалкие пресмыкающиеся. Амикус и Алекто Кэрроу, неразлучные брат и сестра, которым Долохов не уделял особенного внимания, но не мог отрицать факта, что они были одними из самых фанатичных последователей господина. Из этого тандема, Антонин признавал лишь Алекто. У которой, к слову, в отличие от брата, замечалось наличие хоть каких-нибудь мозгов. Эти двое являли собой неоправданную жестокость и бессмысленность во всем широком смысле. Мужчина не одобрял их методов, уж слишком примитивными они были, и абсолютно не эстетичными. Они не наслаждались муками жертвы, они просто выбирали способ, который даст им возможность пустить кровь, причем всю сразу. Пожиратель улыбнулся уголками губ, но глаза его сохраняли прежнюю холодность. Он предпочел промолчать, пока что. Он отыграется, когда все зрители будут в сборе. Когда они будут сгорать от нетерпения, когда потеряют бдительность. Антонин любил играть со своими жертвами. Он давал им иллюзию силы, превосходства. Давал искорку, что люди называют надеждой. Показывал, что все может окончиться не так печально, как они думают. Он всегда был предельно  вежлив со своими жертвами, даже ласков, но все это продолжалось до того момента, как они переставали вести себя так, как было нужно ему. Тогда он срывал свои маски и становился тем самым животным, хищником, который раздирает свою добычу на куски. Убей или убьют тебя. Все ради выживания. Особенно ему понравилась семья одного магглорожденного волшебника. Еще совсем юного мальчишки. Тогда он утолил свою жажду жестокости сполна. Эти глупые магглы были готовы отдать ему своего сына, чтобы спасти свои собственные шкуры. Просто отдать, как вещь. Никчемную, никому не нужную тряпку, об которую много лет вытирали ноги. Видели бы вы того юношу, в глазах которого плескалось отчаяние, несравненное чувство. Тогда он все понял, тогда до него все дошло. Его предали, отдали, он не нужен. Родная, любимая и единственная семья отдает его в залог сохранности собственной жизни. Этот невероятный микс искренних эмоций будоражил Антонина. Страх, отчаяние, отрицание, непонимание, а затем осознание и злость. И все в одном флаконе, в одном хрупком, юном теле, он тогда еще даже не окончил Хогвартс. Навскидку, ему было около пятнадцати или шестнадцати лет. Какой, должно быть, он испытал тогда шок. Долохов был снисходителен и решил поиграть с ним. Он решил использовать его злость, его животный страх и желание выжить. Он вложил в его руки дар. Дар решить, кому жить, а кому умереть. Антонин всегда отлично разбирался в людях, он умел тянуть за нужные ниточки, чтобы люди делали то, что ему нужно. Пожирателю нравилась эта роль, роль кукловода. Он всегда считал, что к любому есть свой подход. Важно лишь найти его, предложить то, от чего нельзя отказаться. Он возлагал на того паренька большие надежды, но когда тот уже направил на них палочку, он дрогнул. Он не смог, чертов малец. Он не оправдал ожиданий, за что и был наказан. Империус исполнил волю Антонина, но с тем магглорожденным он разобрался лично. Без магии. Он медленно ломал его кости и резал плоть, он водил холодной сталью по разгоряченной от страха, адреналина и ужаса коже. Те хриплые вопли, что вырывались из горла, которое он позже сдавил своими пальцами, были для него музыкой. Пожиратель в тот момент испытывал истинное наслаждение и возбуждение, он вдыхал запах, что исходил от волос мальца. Он пах по-особенному, по-маггловски. Шампунем, дешевым парфюмом и неизбежностью, он пах смертью. И этот запах заставлял Антонина медленно сходить с ума. В тот вечер, когда он остался наедине с ним, он не проронил ни слова, но на губах его застыла по-садистски довольная улыбка, обнажающая белоснежные зубы, в глазах играло безумие и в его память навсегда врезались те крики, тот запах и ясно-голубые глаза совсем молодого паренька. Из приятных воспоминаний его вырвало осознание того, что есть неоконченное дело и один не отданный должок мерзкой букашке, которую он мог раздавить своим ботинком и не заметить. Склонив голову вбок, Антонин мягко улыбнулся и подошел к супруге, которая вальяжно развалилась на кресле. Медленно подойдя к ней, Долохов вздохнул и чуть подался вперед, оказываясь лицом к лицу с Беллой. Сегодня она была прекраснее, чем обычно. Сегодня она станет еще прекрасней, когда окунется в битву. Ее громкий, безумный смех будет ласкать слух, сливаясь с какофонией криков, пламени, стонов и слез. Антонин скользит пустым взглядом по ее бледному лицу, касается пальцами ее скул, мягко обводит пальцем губы, а затем его рука спускается ниже, по груди, по животу, по округлому бедру. Он касается ладонью ее коленки, но все равно продолжает спускаться вниз. Встав перед супругой на одно колено, он бережно перехватил ее ногу и чуть ухмыльнулся. Внутри бушевала ярость, который он позволит выйти наружу, но только сегодня, только потому, что не может ее более сдерживать. Крепко схватив ее за лодыжку, мужчина одним резким движением выдирает из ее сапога нож. Короткий, со слегка искривленным лезвием, до блеска начищенный. Он не знал, расстается ли с ним когда-нибудь Белла, но его интуиция подсказывала, что нет. Видимо, в ней тоже играет сентиментальность. Отпустив ногу жены, которую она настойчиво вырывала из цепкой хватки, пожиратель все так же медленно поднялся и повернулся к Амикусу. На губах его играет еле заметная ухмылка, глаза полуприкрыты. Сделав глубокий вдох, Антонин резко раскрыл глаза и со злостью, с примесью презрения и ненависти взглянул на старшего из Кэрроу. Сегодня этот выскочка пожалеет, что встал у него на пути. У Долохова не было цели убивать его, хотя было такое желание. Он хотел напугать его, хотел, чтобы он никогда более не смел раскрывать свой грязный рот, пока его не спросят. Или пока в его пустой черепушке не образуется нечто под названием мозг. Быстро оказавшись рядом с Амикусом, мужчина сжал его горло рукой, заставляя подняться с дивана и, наклонившись к его лицу, прошипел:
- Ты – ничтожный, омерзительный, скверный паразит, от которого нет никакой пользы, посмел раскрыть свой грязный рот, когда тебя не спрашивали, - пальцы сильнее обхватили его шею, сжимая с новой силой, - может, мне отрезать твой поганый язык, чтобы ты научился уважению? – лезвие блеснуло и прошлось по его щеке. Руки Кэрроу обхватили ладонь Антонина, пытаясь отодрать пальцы от шеи, - или просто перерезать глотку, тогда в этом мире на одну бесполезную мразь станет меньше?
Долохов смотрел в глаза Амикуса и чувствовал его дыхание на своем лице. Поморщившись от отвращения, мужчина провел лезвием от его щеки вниз, к шее, где чуть надавил кончиком на тонкую кожу.
- Если я еще раз услышу хоть писк с твоей стороны, твоя голова украсит стену в моем поместье, а из твоего тела я сделаю чучело, которое будет держать зонты. Ты понял меня? – чуть ухмыльнувшись, по-доброму спросил пожиратель, оставляя небольшой порез на шее Кэрроу. Разжав пальцы, он толкнул его на диван и, смерив презрительным взглядом, оглядел всех присутствующих. Проведя ладонью по своим волосам, чуть откинув голову назад, он доброжелательно улыбнулся и поправил свой костюм. Вздохнув, он спокойна подошел к жене и, мягко обхватив пальцами ее руку, коснулся губами ее руки. Вместо приветствия. В конце концов, из-за этого слизняка он даже не смог нормально ее поприветствовать. Он лишил его удовольствия обмена едкими любезностями.
- Прости, - еле слышно шепнул он так, чтобы расслышать могла лишь Белла.
- Итак, - выпрямившись, он вновь оглядел присутствующих, и на лице вновь заиграло безразличие, а глаза стали серьезными, - раз все в сборе, думаю, стоит кое-что разъяснить. Мы скоро отправимся в Хогсмид, однако мы должны действовать по четкому плану, который был утвержден Темным Лордом. Для начала, мы разделимся на группы и окружим Хогсмид со всех сторон. Сигналом для действий вам послужит метка, которую запустит в небо моя дорогая супруга, - он говорил спокойно, сухо, в конце концов, это было лишь повторением для тех, кто не понял с первого раза. Чуть прищурившись, Антонин сложил руки на груди и бросил взгляд на Беллу.
- Помните, жертвы среди студентов должны быть минимальными, вы можете их мучить, калечить, но не убивать. Таков приказ. Хотите крови – там полно других зверушек для развлечений. В схватку с аврорами не вступать, только защищаться. Надеюсь, это все поняли? – ехидно хмыкнув, Долохов посмотрел на Амикуса и Алекто, - по приказу мы тут же оттуда уходим. Это акция устрашения, напоминание, что для нас они – ничто и не могут диктовать нам свои условия. На этом все. Будьте готовы, - прикрыв глаза, Антонин устало опустился в кресло напротив своей жены и закинул ногу на ногу. Боль, пульсирующая в висках, вновь вернулась. Подперев кулаком щеку, он сглотнул, стараясь успокоить боль. Сейчас всем необходимо было успокоиться и собраться. И инцидент с Амикусом уже исчерпан. Такие, как брат Алекто, понимают лишь грубую силу и угрозы, по-другому до них мысль донести невозможно. И, возможно, в будущем пожиратель пожалеет о том, что сдержался сегодня, но этом будет потом. Сейчас нужно сосредоточиться на том, к чему они готовились продолжительное время. И нельзя пустить все на самотек. Нужен контроль.  Если они провалятся, то всех их ждет неминуемая смерть. Приоткрыв глаза, мужчина печально посмотрел на жену, в которой, судя по всему, клокотала ярость от его действий. Что ж, так тому и быть, в конце концов, она нравилась ему в гневе.

Отредактировано Антонин Долохов (2013-04-11 16:33:06)

Простите за ночной бред Т.Т
Знаете, что бывает, когда у плохой девочки плохое настроение? Она сначала придумывает вам смертную казнь, где в главной роли палача - она сама, а вы - жертва. Не важно, виновны вы или невинны, но вы уже жертва. А раз жертва, значит охота открыта. А раз охота открыта, то прячьтесь и скрывайтесь. Хотя вас все равно найдет. А тем более Беллатрикс. Она то найдет. И тогда пощады не ждите, ее просто не будет.
Сейчас она хотела броситься на этого труса Амикуса, который решил, что если Темный Лорд снизошел к прощению, то ему вновь все позволено! Но нет. Он ошибается. Он до сих пор остается тем же жалким щенком с виляющим хвостиком, каким он был в первый свой день. И надо же, он как-то продержался до сегодняшнего дня. Беллатрикс свое поступление в ряды Темного Лорда отстаивала кровью. Вы ведь не думаете, что она за красивые глаза теперь сидит по правую руку от Лорда? Что признание от тех, кто раньше нее был с Повелителем, пришло просто так? О нет, если вы подумали о таком, то вы попали слишком мимо. Она страдала за каждый свой провал, она была жестоко наказана за неисполнение того или иного приказа. Но сейчас... Беллатрикс научилась смотреть Темному Лорду в глаза с уважением и подобострастным взглядом, словно перед ней Бог. А эта букашка Амикус испытывает терпение Темного Лорда неуместной и запрещенной дракой возле Министерства? Когда там полным полно участников Ордена Феникса, которых стало больше, чем Пожирателей! Но это не надолго. Их веру в то, что они скоро выйдут на след (как ищейки!) Пожирателей пошатнет тот факт, что на их драгоценное чадо нападут!
Но для начала надо присадить зловонного урода.
- Тварь, - "выплюнула" Белла в сторону Кэрроу. - Как ты смеешь?! - она уже начала подниматься со своего кресла, но первую скрипку решил сыграть ее муж.
Ее заинтересовал тот факт, что он смолчал на едкую реплику и начал приближаться не к Амикусу, чтобы пустить ему кровь, а к ней, к Белле.
Блэк подняла правую бровь и в молчаливом взгляде, которым она наградила Антонина, скрывался вопрос. При чем ответ на него мог кому-то стоить жизни. И Долохов, проигнорировал ее взгляд! Как он смеет... Что? Прикасаться к ней? Да Беллатрикс запретила ему, но они не одни. У них есть зрители, да еще довольно ядовитые змеи, чьи языки могут сгубить репутацию даже самого смелого из их шайки. Поэтому Белла некоторое время сидела молча и лишь наблюдала за мужем, когда он опустился перед ней на колено и начал медленно продвигаться ладонью вниз от бедра. Беллатрикс никак не могла понять цель всего этого выступления. Ей оно не нравилось, потому что никакой пользы для себя из него она не извлечет. Но посмотрев в глаза Антонина, она увидела ярость, которая сейчас выплеснется наружу. И начнет с нее.
Нежные движение руки резко превратились в клещата убийственной силы. Белле это не было по нраву! Она стала вырывать свою ногу с цепких рук Антонина, но вдруг что-то отдало светом в руке мужа. Ее нож. В свете кандилябра было видно, что именно ее любимую игрушку вытащил из сапога Антонин.
- Сукин сын, верни немедленно! - с этой вещицой она никогда не расставалась. На рукоятке была графировка с гербом Блэков и надписью " Toujorus pur" - чисты навек. Никто не имел права прикасаться к этой вещи. Потому что на нем столько крови, столько воспоминаний об убийстве магглорожденных, что Белле казалось, что если кто-то коснется ее ножа, то проникнет в ее мысли, вторгнется в запретную зону, которую никто и никогда не переступал.
Хотя, если посмотреть с другой стороны, зачем Антонину понадобился ее нож? И откуда он узнал о нем? Его хваленная наблюдательность? Черта с два! Да быть не может! Зачем бы Долохову следить за ней? Но факт, сам факт, что он знал о ноже, он знал, что тот спрятан в правом сапоге, говорил сам за себя. Ведь проникнуть в ее мысли он не мог - Блэк научилась скрыватся от него, ведь она владела оклюменцией не хуже самого Антонина, который славился превосходными достижениями в искусстве легилеменции и оклюменции. Но и Белла не пасла задних. Она была обдарованной волшебницей еще со школы. А после нее, практика, которая в жизни ей так помогла, не канет в Лету. Хотя там были такие приятные моменты. Например, первое убийство. Тем более, без волшебной палочки, которая все то время лежала в ее кармане. Ей тогда было двадцать лет, когда она трансгерессировала в деревушку, что находилась недалеко от Лондона. Белла тогда поссорилась с Нарциссой и, чтобы не находиться в одном доме с этой неженкой, ушла куда глаза глядят. И набрела на мужика, которому показалось, что девчонке скучно и ей надо развлечься. Да, она развлеклась по полной. На утро мужчину нашли мертвым на дороге. У него была выпущенна вся кровь, многочисленные ножовые ранения, при чем десять из них в районе грудной клетки, вспоротый живот и кишки, которые лежали рядом на асфальте. А на руках была надпись "Трепещите магглы! Скоро ваш конец и пустится ваша грязная кровь". Маггловская полиция стала подозревать, что в деревне завелись сатанисты, ибо они не поняли значения слова "магглы". Зато Магическая Британия явно была встревоженная. Если бы не надписи на руках, то никто не узнал бы, что это дело рук мага. После этого они стали искать виновного. Но, увы и ах, не нашли.
С тех пор она нож держит при себе. А тут ее заставили расстаться с игрушкой.
- Посторожнее со словами. Ты обещаешь чучело с его головы, а мне этой мрази не надо. Лицезреть не желаю, - произнесла Беллатрикс и рассмеялась хриплым смехом во всю глотку. Вечер уже приобретал интересный ход.
- Прости? И это все? - она высвободила свою руку из руки Дoлохова и, схватив его за лацканы пиджака, потянула на себя, а затем, страстно поцеловала. Что уж таить? В моменты, когда Антонин не строит из себя аристократа, у которого все под контролем, он ей нравился как никогда. И она даже сама нарушила свои правила. Второй раз, между прочем.
Отпустив пиджак мужа, Белла прошептала:
- Вот теперь прощаю, - и довольная собой, она стала выслушивать высказывания мужа по поводу операции. Будто кому-то это нужно. Все равно все сделают по своему. Как бы он тут не рассказывал о важности. Хотя, пункт, где было сказано, что Беллатрикс сама запустит метку, ей понравился. Она даже позволила себе мимолетную радость и ликование по этому поводу.
- Когда уже мы уйдем отсюда? - спросила Белла. Ждать ей не хотелось.

Быть подругой старосты это знаете ли нелёгкое дело, особенно если она относиться к своим обязанностям так как относилась к ним Лили .
Но по крайней мере она согласилась пойти в Хогсмид а не торчать весь день в школе. Это уже было достижением. Правда  Мур так и не дождалась подруги у входа,  и отправилась в Хогсмид одна. Ребека полагала, что Эванс опять застряла с делами старосты, но раз Лили обещала, значит пойдёт. Вскоре рыжая Гриффиндорка действительно нагнала Ребеку вынырнув, откуда то из толпы Ревенкловцев.
Прости, сегодня я рассеянная немного. У тебя какие-то особые планы на день? Или ты идешь просто так, за компанию? У меня тут список покупок небольшой…
- Эванс Мы идём развлекаться! Развлекаться поняла! А компанию в Хогвартсе всегда найдёться!  Да даже помимо Поттера! Ты же староста, должна знать, сколько народу в Хогвартсе!
Воскликнула  Ребека, покачав головой
Нет-нет, не смотри так на меня, там нет книг, честно. Просто некоторые мелочи…
- Список?! нет, ты, правда, составила список?! О Мерлин Эванс ты неисправима!
Пробормотала девушка, закатив глаза. Но вот наконец толпа студентов ворвалась на гостеприимные улочки Хогвартса.
Разделившись на группки, они тут же начали разбредаться, кто куда. Многие рванули просмтреть новинки, появившиеся в местных торговых лавочках. Они с Лили тоже направились туда, но внезапно рыжая староста  остановилась.
- Слушай…я знаю, что обещала не убегать от тебя сегодня, но у меня к тебе поручение важное. Можешь присмотреть за Великолепной Четверкой? Я сбегаю в пару магазинов и вернусь через минут десять. Заодно может чего-нибудь вкусного прикуплю.
Не успела Ребека и рта раскрыть, как Эванс исчезла в толпе.
- И на что я надеялась?! Ох Мур ты уже большая девочка, а всё в чудеса веришь! Ладно что тут у нас?
Гриффиндорка задумчиво осмотрелась, торговые лавочки влекли пёстрыми ветеринарами, но сырость и серые тучи угнетали, а в такой момент нет ничего лучше кружечки сливочного пива. Поэтому Ребека направилась в сторону  любимого студентами паба.
В трёх мётлах было уже не протолкнуться, но Ребека быстро нашла себе место в компании Гриффиндорцев.
Один из столиков привлекал к себе особое внимание. И конечно же за ним сидели Блэк и Люпин, правда Поттера и Педигрю нигде видно не было, но пока что вполне хватало этузиазма Блэка устроившего очередное представление.
Хорошо что Эванс этого не видит! Представляю, что бы она сейчас устроила! И всё таки интересно куда она сбежала? Может на свидание с Поттером? Она не так безнадёжна? Нееееееееееееееет...вряд ли! Хватит мечтать Мур!
Попивая сливочное пиво, она с усмешкой наблюдала за фокусами Сириуса.

Отредактировано Ребекка Мур (2013-04-12 22:38:27)

Роксана тоскливо смотрела в окно, наблюдая, как капельки медленно стекали вниз по прозрачному стеклу, теряясь где-то в оконной раме. Женщина сжимала в руках чашку горячего чая, раздумывая пойти в Хогсмид или остаться здесь, в тишине. Учеников нету, школа на будет стоять на ушах целый, шум и гвалт не помешают сосредоточиться. Но думать Холл собиралась совершенно не о работе. Об уроках и учебных планах ей думать надоело, поэтому волшебница решила переключиться на объект более интересный к изучению. Хотя, кто кого изучал – еще вопрос.
Всего несколько месяцев назад Холл и подумать не могла, что вернется в родные пенаты в новой ипостаси. Она безумно боялась своего первого урока, боялась, что дети не воспримут ее, ее предмет. Но все прошло на удивление гладко. Ей никто не подложил жабу на стул, заклинаниями никто не кидался. Даже старшие курсы. Даже когда были сдвоенные уроки Слизерина и Гриффиндора – даже там ученики вели себя довольно сносно, практически не получая замечаний. А вот за что приходилось наказывать, так это за магию в коридорах. Этим Роксана занималась с удовольствием. Устрашающие лекции о том, что «ай-ай-ай так делать, не то маме расскажу» действовали только на малышей. К старшекурсникам удалось найти несколько иной подход, немного жестче. Но все в рамках и цивильно. Она была в родной стихии, занималась тем, что у нее получалось лучше всего. Во время занятий она отмечала для себя студентов, у которых были определенные таланты к изучению заклинаний, и всеми силами старалась помочь им развить этот талант. Она с удовольствием устраивала для детей дополнительные занятия, отыскивала интересные заклинания. В общем, делала все возможное для того, чтобы привить студентам любовь к этому предмету.
Женщина глубоко вздохнула, встряхнув головой и отгоняя назойливые мысли о работе. Прикрыв глаза, она на секунду увидела потрясающую картину: черные колючие глаза, с хитрым прищуром, которые на миг становились теплыми и добрыми. Или это только казалось? Возможно, она просто хотела это видеть, но на самом деле все оставалось на своих местах.
В Хогвартсе много замечательных людей, интересных и незаурядных личностей, но все внимание Роксаны привлек высокий мужчина с ярко-выраженным польским акцентом. Ульрик. Нельзя сказать, что он был божественно красив и девицы укладывались штабелями вдоль стен, когда он проходил. Нет. Но в каждом его жесте, в каждом его взгляде чувствовать невероятная сила, власть, желание быть лучше, желание главенствовать.
Поначалу Роксане это ужасно не нравилось. Лидер по натуре, она не принимала других сильных личностей, которые могли у нее это лидерство с легкостью отобрать. Поэтому в самом начале общение их не задалось. Роксана считала его немного высокомерным и заносчивым, не терпящим поблажек. Казалось, она даже когда спит, всегда суров и нахмурен.
Женщина чуть усмехнулась, надевая теплую мантию. Роксана шла в Хогсмид не потому, что очень хотела побродить под осенним дождем, отлавливая расшалившихся учеников, а потому что могла встретить там его. Человека, который вот уже второй месяц занимал ее мысли, мешая сосредоточиться. Женщина не успела опомниться, как уже шла по грязным лужам, накинув на голову капюшон и что-то едва слышно бормоча себе под нос.
Была ли она влюблена? Скорее всего, нет. Она осторожно прощупывала почву, изучала его, медленно пробираясь все глубже и глубже. И самым удивительным было то, что он ей это позволял. Ведь не будь у него желания, она бы не узнала о нем ровным счетом ничего, кроме имени и рода занятий. Волшебница в который раз за сегодняшнее утро улыбнулась, удачно обойдя толпу восторженных школьниц возле «Сладкого королевства», и прошла к «Кабаньей голове». Головы на входе как-то уж очень радостно поприветствовали ее, мерзко хихикая. Не обратив на них внимания, женщина прошла в трактир, быстро осмотрелась и приметила свободный столик в темной углу заведения, но из которого прекрасно был видел весь трактир. В том числе и дверь.
Иногда Роксана злилась на себя за то, что чувствовала. Нет, она не останавливала себя виноватой за то, что посмела увлечься другим мужчиной, тогда как развелась совсем недавно. Четыре года, смешной строк, если учесть, сколько они были вместе. Официантка принесла заказанный Роксаной кофе с коньяком, понимающе улыбнувшись преподавательнице. Роксана лишь приподняла бровь, и девушка поспешила ретироваться. Пусть женщина и была в благодатном расположении духа, обсуждать свою жизнь с незнакомыми девицами она была совершенно не настроена.
Сделав несколько глотков, Роксана вновь уставилась в окно, чуть улыбаясь. Перед глазами проносились обрывки коротких разговоров, случайные прикосновения, взгляды. Иногда ей очень хотелось поверить в то, что и он неравнодушен к ней. Но, увы, Холл этого не замечала. Возможно, черноволосый мужчина старательно прятал свои эмоции. По крайней мере, очень хотелось в это верить. И она верила. Как школьница. Верила каждому его слову, жесту, взгляду. Она готова была смотреть в его глаза так долго, сколько он позволит. Она готова была позволить ему быть главным. Была ли она влюблена? Да. Роксана Холл за каких-то шестьдесят дней успела влюбиться в человека, которого почти ненавидела с первой встречи. Как там говорят: от ненависти до любви один шаг? Или там было наоборот.. Сделав еще несколько глотков, Холл поджала губы, обхватив холодными пальцами горячую чашку. Больше всего ей сейчас хотелось, чтобы дверь отворилась, впуская высокую темную фигуру в дорожном плаще. Чтобы он снял капюшон, взмахом руки поправляя чуть влажные волосы. Осмотрелся в поисках свободного места и наткнулся взглядом на нее. Пусть и не присел бы рядом, а просто кивнул в знак приветствия. Этого хватило бы, чтобы взрослая женщина чувствовала себя семнадцатилетней школьницей, готовой повеситься на шею объекту своей любви. Двери иногда открывались, заставляя женщину резко поворачивать голову, но каждым разом взгляд ее все больше тускнел и она уже перестала верить в то, что он сюда придет.

Я поднял глаза на часы, мерно тикающие со стены. Прошло две минуты с того момента, как я последний раз взглянул на них; однако казалось, что прошла по меньшей мере вечность. Наверно, кто-то заколдовал эти стрелки, чтобы они шли в десять раз медленнее обычного... Я снова уткнулся в книгу, полный напрасного желания прочесть хоть строчку; терпения не хватало, буквы не складывались в слова, потому что я не видел их, в раздражении пытаясь с просверлить взглядом дыру посреди страницы. Секунды на две завис, глядя в пустоту сквозь книгу. А потом резко вскочил с кресла, резким движением отбрасывая скучный сегодня том куда-то на стол, и широким шагом направился к двери. Какая разница, сколько еще чертовых минут я просижу в кабинете, тщетно пытаясь развлечь свою скуку? Дома - но ведь разве не здесь теперь мой дом? -  я проводил бы свободное время на улице, однако сейчас шел противный моросящий дождь, небо стыдливо закуталось в пух туч, и эти-то огромные свинцовые облака давили на меня своей серостью, душили меня, заставляя отсиживаться в кабинете. Я встаю рано; я уже успел проверить работы тех несчастных, которые успели сдать мне их вовремя - к слову сказать, более грустных эссе я еще не читал. Такое ощущение, будто эти дети откровенно спали на уроке, а потом даже не удосужились внимательно прочесть хотя бы учебник, ограничившись списыванием у одной неплохой ученицы. Я раздраженно выдохнул - настроение и так было откровенно паршивое, а мысли о крайне слабых работах некоторых студентов приводили в бешенство. Кинув еще один быстрый взгляд в окно, я было сорвал с крючка плащ, но потом, подчиняясь порыву, отшвырнул его и выбежал из кабинета так, как был.
Портреты в коридорах неодобрительно шептались, а какой-то почтенный сэр даже укоризненно заметил своему соседу: "И это преподаватель! Какие нынче времена!", но мне было глубоко вес равно. Я злился. Я злился на это хмурое небо, на вечный дождь, на унылую серость вокруг - а Глоба недавно прислал письмо, в котором подробно описывал свои интересные экспедиционные будни, жаркие дни в какой-то теплой стране, где все яркое и цветное, а дождевые плащи вовсе не нужны. Я знаю, он описывал это так сочно потому, что хотел показать мне, уколоть еще раз - мол, вот чего ты, дурак, лишился; и его расчет был верным, если бы не одно но. Совсем небольшое, крохотное. Мокрица - и та меньше... Я сбежал по ступенькам так быстро, что вполне мог бы подскользнуться и упасть, но этого, конечно не случилось - человек, умеющий перейти пропасть по дорожке толщиной в три ладони (или активно понуждаемый к этому обстоятельствами), не может упасть с лестницы. Я широкими шагами прошел вестибюль и выскочил на крыльцо замка, ступеньки которого просто перешагнул, и оказался под серым небом Англии. Небеса уныло сочились дождем. Это были не те крупные, смачные, ядреные капли, которые выпадают в тропических лесах; это была пародия на дождь, какая-то сумятица, пшик и ерунда. Я замер, запрокинув голову к серости. Закрыл глаза. Глубоко вздохнул - легкие приятно обожгло прохладой... Это просто безумие.
Да, было одно но.
Я постоял так еще с пару минут, чувствуя, как остываю и, кажется, успокаиваюсь. Осенняя прохлада словно обнимала меня, колыхалась волнами вокруг, приятно леденя горящие ладони. Я неторопливо двинулся по дороге в Хогсмид, то ускоряя шаг, то снова заставляя себя идти медленнее. Я должен быть абсолютно спокойным. Как скала. И столь же холодным. Недопустимо будет обнаружить в Хогсмиде, при всем Хогвартсе, эдакую пылкость. Благодарение Мерлину, что я сумел высидеть в замке до тех пор, пока все, до последнего преподавателя и ученика, не ушли в деревню. Наверно, в этом и была причина моего нетерпения. Я не умею слишком долго сидеть на месте, особенно если хочу куда-то уйти, и не могу бесконечно долго сдерживать себя. Читать книгу тогда, когда хотелось бы бежать марафон - полнейшая глупость с моей стороны. Я действительно должен подавить это сейчас, пока еще возможно, пока еще я в состоянии помнить о том, что должен прикупить пару книг в хогсмидском магазине, да пачку перьев, и... Я встряхнул головой, от чего волосы полезли в лицо, и постарался забыть про это "и".
Минут двадцать - и я уже в деревне, окруженный гуляющими студентами и просто прохожими. Иногда на меня бросали удивленные взгляды, но я даже не смотрел, кто; я сунул холодные руки в карманы и направился к книжному, сохраняя на лице невозмутимое выражение. Толкнул стеклянную дверь плечом, нагибаясь; вовремя увернулся от жалобно зазвеневшего у уха колокольчика. Иногда мой рост - это проблема. Пожалуй, двери этих маленьких уютных магазинчиков в Хогсмиде иногда чересчур малы для меня. Продавщица за прилавком улыбнулась мне, вопросительно глядя из-под густой челки, как у пони; я подавил желание хлопнуть дверью и уйти - кажется, сегодня я слишком нервный - и равнодушным голосом назвал ей несколько изданий, которые желал приобрести. Девушка, надувшись, ушла к стеллажам. Я молча ждал, чувствуя, как с волос потихоньку капает мне на воротник. Глупость - уйти в дождь, пусть и мелкий, без плаща? Наверно. Но лучше позволить себе такую оплошность, чем сдерживать эти глупости на подхвате и совершить что-то намного более дурацкое потом - а я знаю, я бы точно выкинул сегодня какой-нибудь фортель от нетерпения и раздражения. Уж лучше так.
Скривив губы в вежливой улыбке, я заплатил за книги и, почти вырвав их из наманикюренных ручонок продавщицы, вышел из приятного полумрака, полного запаха новых книг, таинственных шорохов и особой, истинной литературной, атмосферы. На улице было прохладно. Теперь, когда я уже успел согреться в магазине, этот холод уже не радовал, а злил. Почти ноябрь, а я одет слишком легко, и, кажется, вот-вот замерзну. Я пробежался взглядом по прохожим и улицам, которые были видны отсюда, и вдруг счастливо наткнулся на трактир. "Кабанья голова". Отлично. Рюмка чего-нибудь согревающего мне сейчас была бы очень кстати... Я направился к входу, маневрируя между стайками студентов. Некоторые из них узнавали меня и удивленно косились; я не думал о причинах этого удивления, не хотел думать. Просто вошел в полутемный, полный пьяных запахов зал и, отойдя чуть в сторону, встряхнул головой, сбрасывая влажные волосы с глаз. Мельком оглядел зал - кажется, никого знакомого... Точнее, тут нет одной вполне определенной знакомой, и это заставило меня раздраженно поджать губы. Непохоже, чтобы она действительно бывала в таких заведениях. Услужливая девушка мигом притащила мне рюмку огневиски, которую я с удовольствием осушил прямо у стойки; вскорости по жилам побежало приятное тепло. Я приобнял себя руками и вновь, но куда более внимательно, принялся оглядывать сумрачный зал. Какой-то мужчина грубо расхохотался, откидываясь на стуле назад; полураздетая дамочка в углу беседовала с карликом, и все вокруг было какое-то полупьяное, полусонное, но зато пряно-теплое, как огонь в печке. Я добрался взглядом до самого дальнего угла, и... Не может быть. Я прищурился и чуть наклонил голову, разглядывая нежную фигурку за столиком. Она сидела, изящно склонившись над чашкой, и этот легкий наклон головы напомнил мне лилию. Роксана Холл. То самое крошечное "но", из-за которого меня теперь не прельщают никакие путешествия. Она с самого начала была слишком гордой, слишком умной, слишком дерзкой, она с самого начала была слишком женщиной; пожалуй, именно поэтому я вообще обратил на неё внимание. Роксана меня невзлюбила сразу же. Я, разумеется, отвечал ей тем же. Она дразнила, все время пробовала меня на прочность - поддамся? Уступлю ей лидерство? Не знаю, почему, но она сразу стала биться за право лучшего. Я не могу ей этого уступить, хотя все остальные давно покорились её харизме. Роксана непонятна мне. Иногда мне кажется, что я вижу в её прекрасных глазах что-то особенное, но я никогда не позволяю себе смотреть ей в глаза дольше приличного. Все дозировано. Все крайне скупо, хотя, Мерлин знает, как я желал бы позволить себе сорваться с цепи!.. Я направился к её столику, аккуратно обходя снующих туда-сюда официанток.
- Я присяду? - чуть хрипло спросил я, слегка наклонив голову в сторону и привычно прищурившись, а сам старался подавить хищный блеск в глазах. Она вызывает желание обладать. Присвоить себе. Сказать: "Только моя!", и расшугать всех, кто снует вокруг. Но я не имею на это никакого права. Я вежливо улыбаюсь, однако в улыбке изрядная доля чего-то коварного. Роксана Холл, причина моего глупого нетерпения, причина, по которой я полдня просидел в замке, стараясь занять себя чем угодно, но только не бежать скорее за ней в Хогсмид. Я поставил пакет с книгами на стул и снова выжидательно взглянул на женщину.

Когда дверь скрипнула еще раз, Роксана по привычке вскинула голову. И на этот раз это была именно темная фигура, но почему-то без плаща. Роксана выпрямилась настолько что, казалось, сейчас лопнет, как перетянутая струна. Но этого не произошло, так как мужчина ее попросту не заметил, хоть и осматривал помещение. Сделав еще несколько глотков и облизнув влажные губы, Роксана превратила свой кофе в стакан коньяка. Холл проводила мужчину взглядом до самой стойки, и обреченно вздохнула, тут же поймав на себе сальной взгляд какого-то карлика, развлекавшего красавицу за столиком неподалеку. Отвернувшись к окну, женщина поджала губы, сжимая в ладонях бокал с коньяком. Сделала несколько глотков, с глухим стуком поставив бокал на место. Она вновь повернула голову, украдкой наблюдая за Ульриком. Слегка прищурилась, чтобы получше его рассмотреть, и с удивлением заметила, что на нем не было ни мантии, ни плаща. Он шел под холодным ветром и противным дождем в одном свитере.
Замерз, наверное..
Невольно подумала Роксана, вновь отворачиваясь к окну. Когда коньяка на дне оставалось совсем немного, откуда-то сверху прозвучал хриплый и до боли знакомый голос. Роксана резко дернулась, ударившись коленом об ножку стола, и подняла голову, чуть приоткрыв рот. Перед ней стоял тот самый черноволосый мужчина. Закрыв рот, Холл кивнула, но потом все же добавила
- Разумеется, Ульрик, - получилось так же хрипло и немного неуверенно. Особенно голос подвел ее, когда женщина произносила имя коллеги. Сглотнув, она крепко сжала бокал в руке, откидываясь на спинку стула.
Роксана хотела сказать, что не ожидала его здесь увидеть, но вовремя остановилась, лишь задержав дыхание. Неловко улыбнувшись мужчине, она пробежалась взглядом по его влажным волосам и тут же отвела взгляд.
Если я скажу ему, что не ожидала здесь увидеть, он решит, что я считаю, что он книжный червь и не вылезает из своего маленького мирка. А это не то, что я хочу.. Кстати, о книгах..
Взгляд Роксаны упал на пакет на соседнем стуле. Она слегка прикусила губу, чуть выпрямляясь, чтобы получше рассмотреть его содержимое, но не видела даже корешков книг.
- Вы позволите? – ее рука потянулась к пакету и Холл, не дождавшись разрешения, осторожно выудила из нее книгу в темно-коричневом переплете. Она ласково провела ладонью по обложке книги, подняв глаза на Ульрика. Куда и смущение все подевалось. Глаза горели странным огнем, Роксана выпрямилась, крепко сжимая книгу в руке. Скорее всего, мужчина даже не успел еще ее открыть. Во всем, что касалось книг, она была просто сумасшедшей. Она могла часами сидеть  и просто листать, слушать, как хрустят страницы, вдыхать запах книги. У каждой был свой особый аромат. Роксана поднесла книгу к своему лицу, чуть втянув носом воздух и блаженно закрывая глаза. Новая, только-только сошла с печати.
- И страницы, наверное, хрустят… - женщина резко открыла глаза, осознавая, что произнесла это вслух. Она вернула книгу на место в пакет, пряча глаза и всматриваясь в столешницу.
Спасибо, хоть не покраснела.. Соберись! Ведешь себя как девчонка! Роксана, ты же взрослая женщина, держи себя в руках..
Она сцепила зубы, проведя под столом по своей ноге ногтями, и подняла голову, глядя мужчине куда-то в переносицу. Нужно что-то сказать, отвлечь его от ее недавних действий, за которые ей мучительно стыдно. Он первый, кто увидел ее в таком состоянии – она просто не могла сдержаться. Очень давно она последний раз держала новый том в руках – студенты и их работы занимают все свободное время.
Запустив пятерню в волосы, она взъерошила их, убирая их назад, и поставила пустой бокал перед собой.
- Вы не замерзли? На улице дождь, - Роксана чуть повернула голову к маленькому окошку, вглядываясь в свинцовые тучи. Глупый вопрос. Наверное, не холодно, раз он шел так от самого Хогвартса. Но все мысли и слова как будто вынули из нее, оставив лишь набор стандартных вежливых фраз, которые подойдут в любом случае. Но с другой стороны, о чем еще говорить в Англии, как не о погоде?