По просьбам трудящихся.
Важно! Все, что описано дальше, вы должны будете учесть в своих постах, с учетом вашего местоположения.
Для тех, кто на улице:
погода постепенно испортилась, дождь стал проливным, а холодный ветер усилился, вынуждая гуляющих скрыться в теплых магазинах, ожидая, когда закончится дождь.
Для сидящих в кабаньей голове:
двое сильно подвыпивших мужчин, до этого споря и ругаясь, ввязались в драку. Люди, сидящие в помещении, пытались их успокоить, однако получалось плохо. Один из мужчин, толкнув другого, задел тем самым Роксану. Вы можете выбрать, упадет она на пол или ее заденут рукой по лицу.
Для сидящих в трех метлах:
в паб зашел один из новых преподавателей, профессор Кёнинг, который обладал не самым лучшим характером, чем вызывал у студентов неприязнь и за этот месяц многие из тех, кто ему не понравился, сидели на отработках. Желающие могут попытаться поставить его в неловкую ситуацию.

По всем вопросам в ЛС любому из АМС.

Отредактировано Game Master (2013-04-15 17:43:19)

Она сидела напротив и задумчиво смотрела в окно, словно стараясь зацепиться взглядом за что-то там, снаружи, что-то, что расплывалось по стеклу мутным ярким пятном, что-то, чего, быть может, не видел я. Я смотрел в то же окно, и видел грязное мутное стекло, все в подтеках; видел старую деревянную раму, на которой валялась давно сдохшая муха. Она лежала брюшком кверху, забавно скрючив множество маленьких ножек, посверкивая зеленым брюшком. Я видел, что ручка окна грязная и заляпанная; я видел, что подоконник хоть и мыт недавно, но мыт нехорошо - в уголках скопилась черная пыль. Однако на лице Роксаны читалась какая-то тихая, безмятежная радость, словно она видела вовсе не это, а что-то во много раз более прекрасное. Что-то такое же неземное, воздушное, как она сама. Причудливая женщина!.. Иногда она казалась мне дьяволом в юбке, львицей, которая порвет любого, не поморщившись; но были редкие моменты, когда сквозь эту силу проглядывало что-то нежное, мягкое, трепетное. Я не понимаю, как можно быть такой разной, но такой цельной одновременно. Вот и сейчас Роксана словно очнулась от своего волшебного сна и перевела внимательный взгляд на меня. Она уже не казалась растерянной, более того, она выглядела так, будто абсолютно расслабилась и чувствует себя в моей кампании превосходно. Даже съязвила! Я мысленно поаплодировал. Неплохая попытка, мисс Холл. - Так представьте. Уверен, с воображением у вас нет проблем, - тихо ответил я, исподлобья глядя ей в глаза без улыбки. Настоящий дождь - это когда с неба льется водопад, и вода заливается везде - в уши, в нос, в глаза; вода повсюду - в карманах, в ботинках, везде; вода прыгает задорными горошинами по телу, скатывается жирными каплями по волосам, заливая глаза, мешая видеть. Вот это дождь. А унылая непрекращающаяся морось только раздражает своей невзрачностью и тусклостью. Надо жить так, чтобы жизнь катилась с тебя маслянистой рекой, оставляя в памяти жирные, четкие следы, а не мелко соскальзывала унылыми крупинками.
Именно в этот момент меня обдало приятным потоком теплого воздуха, будто бы спящий дракон мерно выдохнул теплым паром. Мне стало горячо, даже немного жарко; тепло мягко потрескивало вокруг, и это намного лучше, чем то, что было. На ворот перестало раздражающе ритмично капать, а голова высохла окончательно, отчего волосы слегка распушились и перестали висеть слипшимися сосульками. Сначала я удивился, как вышло так. что такой простой и логичный выход не пришел мне в голову. Согревающее - и я был всяких проблем могу блуждать на улице хоть в пляжном костюме. Однако последние часы я был слишком занят. Я пытался думать о чем угодно, кроме Роксаны, и, разумеется, все это время не мог отвлечься от её персоны долее, чем на пару минут. - Благодарю, - достаточно скупо отозвался я, однако не сумел скрыть огня в глазах. Я не настолько туп, чтобы пытаться оправдать свое неразумное поведение выпитой рюмкой - мне этого недостаточно, чтобы охмелеть. Дело было совсем не в этом. Дело было в этой женщине, которая прямо сейчас словно отзеркалила мою позу, и, хитро улыбаясь, ответила именно так, как я ожидал. Я был уверен в том, что она скажет что-нибудь в этом духе. Вызов принят. - О, а вы так уверены в том, что вообще можете смутить меня? - я выразительно понизил голос, совершенно недвусмысленно ухмыляясь. Нет, я так легко не сдамся. Вы, мисс Холл, первая назовете меня на "ты", не будь я пан Скшетуский! - Сомневаюсь, мисс Холл. - добавил я, едко усмехаясь, а в глазах мелькнуло что-то жесткое. Я сидел, чуть склонив голову, и лицо было абсолютно непроницаемым; одним только взглядом я жадно вцепился в неё, позволяя себе эту огромную оплошность. Роксана интриговала. Она понуждала меня задуматься о причине, о том, что именно она придумала. И я почти поверил ей, повелся, почти уверился в том, что она действительно что-то замышляет, пока на ум не пришла одна мысль. Эта лиса ни за что не стала бы так откровенно демонстрировать наличие коварных замыслов, о нет; если бы у женщины на уме было что-то такое, о чем я мог бы сейчас подумать - она бы сумела скрыть это. Значит, расчет был другой. Какой же? И все равно я ломал себе голову, однако это было почти приятно. Загружаться из-за коварного взгляда красавицы намного приятней, чем по поводу тех же студентов.
И тут Роксана как бы между прочим заявила. что ей нравится мое имя. Я цепко взглянул в её теплые глаза - что значит эта интонация? И к чему это сказано? - Мне оно тоже нравится, - так же непринужденно ответил я, возвращая мыслям ясность, а виду - спокойное равнодушие. Устало вздохнув, я несильно сдавил большим и указательным пальцем закрытые глаза - теперь было тепло и спокойно, однако крики каких-то двух мужчин в стороне раздражали. Они отвлекали меня от собеседницы, и уже одно это обстоятельство могло бы заставить меня пожелать им смерти. - У меня на родине вас звали бы Оксаной, - как-то странно заметил я, задумчиво пробираясь взглядом по нежной линии её шеи. Польша. Мисс Холл, конечно, никогда там не была... Англия  - неплохая страна, однако ничто никогда не заменит родины. Как нежно свет ложится на её ключицы. Загадка. Переметнулся взглядом к её изящным пальчикам, которые нервно выстукивали что-то по столу. И Роксана улыбнулась мне - так просто и естественно, что вопрос об искренности отпал сам собой. Её взгляд, мягкий и теплый, скользнул по мне, и вот она снова разглядывает причем не примечательную - кроме пары пятен - столешницу. Эта женщина как море - то нахлынет и подавит, смывая все и затопляя все выемки, поражая своей дерзостью, то снова отступает, делаясь на мгновения трепетной и нежной. Удивительная переменчивость!..
Послышался звук битого стекла и совсем нецензурная брань. Я вскинулся. Двое драчунов оказались непозволительно близко к нам. Они хорохорились, как петухи, и выпендривались друг перед другом, как только могли. Мне было противно смотреть на эту пьяную шваль, которая своей руганью оскорбляла слух приличных людей. Официантки беспокойно запрыгали вокруг разбушевавшихся постояльцев; одна из них озабоченно ворковала около толстого, пьяного вдрызг борова с красным, как костяника, лицом и мелкими, злобными, налитыми кровью глазёнками. Тот отпихивал её, что-то невразумительно рыча, и рвался набить морду другому. Я скривился в отвращении и быстро повернулся к Роксане, желая предложить ей уйти отсюда в более спокойное место, однако не успел: официантку оттолкнули на соседний пустующий столик, а сам пьяница бросился с кулаками на другого мужчину, сметая все на своем ходу. Началась драка. Какая-то полуодетая дамочка испуганно вскрикнула. Люди горохом рассыпались в стороны, опасаясь за себя, и это было, пожалуй, правильно: пьяный мордобой - не то зрелище, на которое хочется смотреть и уж тем более участвовать. И тут боров, не рассчитавший силы, особенно удачно заехал в челюсть куцому потрепанному мужичонке, который беспомощно сжимал в руке палочку. Я не знаю, до какого состояния нужно напиться, чтобы забыть о волшебстве, однако этот огромный, мясистый, налитый салом мужлан явно был неадекватен. Кто-то из толпы выкрикнул успокаивающее, однако оно не помогло: боров только отшвырнул другого пьяницу прямо на наш столик, и тот покачнулся. Падая, пьяный схватился за плечо Роксаны, увлекая её за собой прямо на заплеванный пол; мне больно заехало крем стола в бок, но я не обратил на это внимания, потому что боров снова кинулся на тощего. Мне было все равно, пусть они хоть убьют друг друга; между ними оказалась Роксана! Она испуганно вскинулась, сидя на грязном полу посреди плевков и шелухи. Эта картина разбудила во мне какую-то темную ярость, которая медленно подымалась мутным осадком откуда-то из глубин. Я резко вскочил и бросился к женщине, вынимая из кармана палочку. Если с головы профессора Холл упадет хоть волосок - кому-то в этом трактире придется очень несладко.

я вот короче вообще не але
Мужчина посмотрел на часы и чуть нахмурился. Время пришло. Антонину казалось, что еще слишком рано, но сдерживать остальных он уже не мог, поэтому пришлось просто смириться. Бросив взгляд на жену, он улыбнулся уголками губ и резко поднялся. Долохов всегда чувствовал себя уверенно на всех операциях, и эта не стала исключением. Хотя он с теплом вспоминает свое первое задание, на котором он дрожал от переполняющих его эмоций и страха. Однако сейчас нет времени ностальгировать, пришло время действовать. Действовать грубо и жестоко. Им был необходим эффект неожиданности, он дает невероятное преимущество. И это, пожалуй, единственное, что пожирателю нравилось в этом плане. У учеников и преподавателей не будет возможности резко сгруппироваться, они заметят опасность и бросятся врассыпную, а значит, ослабят себя еще сильнее и будут легкой добычей. Антонин часто сравнивал свою работу, иначе это не назвать, с охотой и из-за этого ему нравились одиночные операции. Когда ему приходилось в одиночку выслеживать жертву, идти по ее следам и настигать в неожиданный момент, когда она более всего уязвима. Оглядев присутствующих, мужчина коротко кивнул.
- Выдвигаемся.
Сделав шаг к Белле, он взял ее за руку и притянул к себе. Он должен за ней приглядывать, чтобы она не наделала глупостей, проблем никто не хотел, а Блэк, обладающая невероятно горчим и неуправляемым характером, могла их доставить. Обняв рукой ее за талию, Антонин прищурился и добродушно улыбнулся.
- Ты пойдешь со мной, дорогая, можешь даже не дергаться, - крепче обхватив ее, он сделал глубокий вдох и прикрыл глаза, представляя себе то, где все начнется или кончится.
==> Хогсмид.
Долохов ненавидел множество вещей. Он ненавидел горечь и глупых женщин. Ненавидел грязь на своих начищенных ботинках. Ненавидел стереотипы и списки, которые ему приходилось вести из-за работы. Ненавидел, когда ему лезут в душе и писклявых голосов. Ненавидел приставучих людей и трансгрессию. Даже такой опытный волшебник, как он, терпеть не мог трансгрессию. В глазах темнеет, поэтому он их прикрывает и это ощущение, будто тебя прессуют со всех сторон. Грудь сдавливает с невероятной силой, и ты теряешь возможность дышать, а звуки сливаются в единое целое и вот, буквально через секунду, все пропадает, и ты жадно делаешь глоток воздуха. И этот прохладный воздух бьет тебе в голову, он словно наркотик. Медленно выдохнув, мужчина открыл глаза, оглядываясь. Отпустив жену, он мягко улыбнулся. Сердце бешено колотилось и свой ритм оно отбивало где-то в голове. Сделав шаг, он Антонин раздраженно скривился, услышав неприятный хлюпающий звук. Размытая сильным дождем земля превратилась в грязь. «Мои ботинки, черт.» - зло подумал он, надев маску. Теперь он потерял свое лицо и имя, теперь он не Антонин Долохов, а Пожиратель Смерти, который сеет разрушение и панику. Со своей судьбой мужчина смирился давно, просто принял ее и наслаждался тем, что она ему приносит. Повернувшись к Белле, он размял шею, которая приятно захрустела. Антонин обожал щелкать пальцами, зная, насколько сильно это раздражает его супругу. Понадеявшись, что остальные так же удачно добрались до пункта назначения, он бросил взгляд деревушку. Оказаться здесь вновь было приятно.
- Навевает воспоминания, не правда ли, - хрипло произнес он, хмыкнув и улыбнувшись. За маской улыбки было не видно и это радовало. Иначе жена обязательно бы попыталась кольнуть его.
- Белла, - повернув к ней голову, сказал мужчина, - прошу тебя, без глупостей, ты знаешь, что мы должны делать. Придерживайся плана и не уходи далеко от меня, - он понятия не имел, зачем сказал последнюю фразу. Возможно, потому, что беспокоился за женщину, а может потому, что хотел быть уверен, что она не убьет кого-нибудь из учеников. Как ни странно, но Темный Лорд беспокоился о подрастающем поколении. Он говорил, что они – будущее и сейчас из них можно лепить все, что вздумается. Ведь подростки так подвержены влиянию извне. Грех упускать такую возможность. Их задача заключалась не только в том, чтобы показать, кто они и насколько сильны, но и показать этим юношам и девушкам, к кому стоит присоединиться. Каждый из них мечтает стать чем-то большим, чем просто планктон в Министерстве. Они хотят власти, силы и уверенности. И Пожиратели, находящиеся сейчас в Хогсмиде, обязаны были показать им правильную дорогу. Борьба за жизни мотивирует. Желание выжить и врожденный эгоизм каждого человека заставляют присоединиться к сильному лидеру. Медленно шагая вперед, Антонин прислушивался к шуму дождя. Как драматично. И романтично. Сражение в Хогсмиде под проливным дождем, в ярком свете костра, которым скоро станет эта небольшая магическая деревушка. Совсем скоро ему станет глубоко наплевать на план, на приказы, потому что он станет машиной для убийств, у которой нет таких понятий, как милосердие, жалость или совесть. Хотя Антонин давно понял, что его поведение зависит от того, с кем он сражается. Если его противник предпочитает играть грязно, то он будет отвечать тем же. И это касается всего. Будь то подставная жизнь, нелюбимая жена или битва с аврорами. Он будет подстраиваться так, чтобы максимально повысить свои шансы на победу.
- Белла, не будешь ли ты так добра известить о нашем прибытии этих волшебников? Мы же не хотим быть невежливыми гостями, - приторно-сладким голосом, произнес Пожиратель, приложив ладонь к груди и чуть склонив голову.
Теперь назад дороги нет. Время пойдет намного быстрее для него и намного медленнее для тех, кто будет испытывать боль. Минуты станут секундами для него, секунды станут минутами для них. Ухмыльнувшись, мужчина сложил руки на груди, предвкушая.

Ода тишине, не то дарующей, не то отнимающей что-то важное.
Было тихое утро.  Стояло тихое солнце. Тихо плыли облака, странного свинцового оттенка. А может это были тихие тучи, слишком умело маскирующиеся под ни в чем неповинные облака. Нет, пожалуй,  это были все-таки тучи. Воздух был разряженным, пронизанным каким-то тихим электричеством, а плывущие корабли небесных агрессоров были слишком черны для облаков, не замышляющих ничего дурного. Молодой человек, отдаленно напоминающий одну из этих туч, спустившуюся за каким-то непонятным делом на эту грешную землю, тихо стоял у дерева, опиравшись спиной на мощный ствол, отчего его щуплая, вытянутая фигура, казалась особенно тщедушной.  Был он бледен, худ, тих и недвижим. В белых длинных пальцах он сжимал какую-то книгу, которая, что не удивительно, так же не издавала не единого звука. Тишина вокруг была липкой, затягивающей, вязкой, с приторным противным запахом причастности. Неподвижное лицо юноши не выражало никаких эмоций. И только глаза были живыми. Острый взгляд пронзительно черных глаз пронизывал сгущающиеся преддождевые сумерки. Что хотел он увидеть в этой пестрой щебечущей толпе, которая впрочем никак не нарушала тишину, было не понятно. Как и непонятно было то, как при всей этой суматохе, он умудрялся оставаться во власти тишины. Невероятное свойство материи – относительность. Он не хотел и не слышал никого.  А больше всего он не хотел сейчас слышать самого себя.  Когда и что сломалось в этой душе, в один миг ставшей заблудшей никто уже никогда не узнает. Почему? Он просто сам не позволит.  Добровольно отдавшись тишине, он не даст больше стону сорваться с губ. Он не станет больше унижаться, приклонять колени и пытаться быть услышанным. Ему это больше не надо. Крупные капли дождя забарабанили по кроне его тихого укрытия. Руки судорожно сжались на книжице и ранее неподвижное лицо на минуту исказилось гримасой боли, замаскированной под негодование и даже презрение. В толпе мелькнула яркая шевелюра, что приковала взгляд. А дальше, как в замедленном кино. Новый профессор, неловкая сцена, странное поведение. И все это в тишине. Ни звука. Профессор взял ее за руку. Потом под руку. И вместе удалились. Не человек, но тень… Северус стоял в нескольких метрах от них, не замеченный никем и широкими от боли глазами вбирал в себя сцену на площади.  Он был просто не в силах пошевелится.  Как будто в этот момент кто-то неведомый лишил его воли, силы и даже самого сознания. Внезапно, как бывает только в мире полной причастности. Комар, снискавший недолгую защиту под кроной того же дерева учуял добычу и сел на щеку парня, собираясь уже начать бурение, но и тут внезапность взяла свое. Комариная жизнь внезапно оборвалась. Человек хлопнул по щеке и внезапно пришел в себя. Белая муть вместо радужной оболочки продержалась на глазах всего секунду и растаяла вместе с прошлым. Он слишком долго был тем, кого позволительно было смешивать с грязью. Пальцы судорожно сжались на книжке, затем резким движением, молодой маг откинул ее в сторону. Обложка раскрылась на первой странице, обнажая надпись «Дневник. Собственность Принца-полукровки» Надпись слабовольно потекла невнятной синеватой лужицей.
Это был тот конец, та точка, которая так необходима бывает каждому.
- Прощай, прощая, Принц-полукровка. Ты был слишком слаб и жалок. И твой удел гибель.
Даже не оглянувшись на свой забытый кусок прошлого, несчадно уничтожаемый дождем, Снейп последовал за парой профессор-ученица. Так же незаметно войдя за ними в паб, он увидел их уже за столиком. Прибавив шага, он сделал угловатое движение, благодаря котлорому стол буквально налетел на педагога.
- Простите профессор, без доли сожаления отрезал юноша опаляя Лили взгядом черных глаз в которых кроме колких огоньков не читалось уже ничего. Острые грани ревности жгли и кололи Северуса. Настолько, что на это раз он был зол даже на нее. Не остановившись более, он отошел в сторону. В пабе было шумно, кто-то дрался. Северус впился немигающим взглядом в это действо лишь бы только не смотреть на двоих, но глаза сами притягивались туда. И было бы, навеное не так противно, не будь профессор так надменен  и неприятен. Как он выглядит? Северус как будто знал его всю жизнь и всю жизнь ненавидел, или ему суждено его ненавидеть…..

Судя по всему, вы пока продолжаете играть свои сюжеты. Хорошо, продолжайте, баттл начнется чуть позже. Все пожелания и жалобы в ЛС Лане Блант.
Для Ульрика и Роксаны:
Нападавший, заметив палочку, опешил и начал соображать, что же ему делать дальше. Через мгновение он, плюнув под ноги профессора, развернулся и пошел прочь, посылая проклятья на странную парочку.
Для Беллатрикс и Долохова:
впадайте в спячку =\

В пабе царила атмосфера всеобщего веселья, студенты развлекались кто-как мог. Попивали сливочное пиво обменивались колкостями и шутками,  а когда разговор зашёл о Квиддиче начались и перепалки. каждый был уверен что его команда самая лучшая. Ребекка с ехидством поглядывала на Пуффендуйцев, наивно веривших что они могут победить львиную команду в предстоящем матче.
- Смиритесь ребята! Кубок наш!Нам нет равных не в скорости не в технике. Я даже готова поставить 5 галеонов на победу Гриффиндора! Ну?!
Ребекка свято верила в победу своей команды, так что споры разгорались вся жарче. На её ставку тут же ответили так что выигрыш должен был принести не только радость но и прибыль. Впрочем деньги Мур не интересовали.  В Пабе было уже довольно шумно.
Кое кто из студентов развлекался тем что доставал профессора  Кёнинга, славившегося весьма сварливым характером. Ребкка осмотрела весь этом бедлам и вздохнула. Эванс так и не явилась.
Нет! Мне определённо стоило  прковать её к себе наушники куд запропастилась Эванс!
Бека снова бросила хмурый взгляд на дверь размышляя не пойти ли ей на поиски.
Впрочем в Хогсмиде сейчас было слишком много народу,  так что найти Лили будет пожалуй непросто.
Так если не появиться через двадцать минут я точно отправлюсь за ней. Сказала будем веселиться значит веселиться
Ребекка задумчиво глянула на столик где во всю развлекалась Гриффиндорская четвёрка.
Мда...боюсь Лили уже нашла бы пару сотен причин к ним придраться! И когда она перестанет быть такой серьёзной. Ведь жизнь не только учёба и правила...Ох... всё равно её не переспоришь!
Ребека направилась к стойке взять себе кружку сливочного пива, и кекс с клубникой.
Однако когда она возвращалась назад мимо неё пролетела парочка Слизеринцев которые грубо её адели. Она налетела на чей то столик кажеться что то там пролилось, а её пиво и кекс оказались на полу заляпав мантию.. Ребека монтально вспыхнула выхватив палочку.
- Эй ты верзила смори куда летишь! Или мозг уже усох как у троля!.
Парень обернулся растянув губы в ухмылке. Ребека не знала его имени но кажется он был с 7 курса.
- Остынь Мур! Нужно просто самой под ноги смотреть! Тебе ли кого-то с тролем сравнивать!   Я уж по крайней мере не якшаюсь с кем не поподя!
Ребека буквально скрежетала зубами узнав парня. Один из чистокровных магов с которыми они "дружили семьями" по настнюю бабушки. Однако последние слова были явно лишними.
- Что ты сказал?!
Рявунула Ребекка чувствуя что вот вот сорвёться

Отредактировано Ребекка Мур (2013-05-11 21:59:31)

Я не могу сказать, чтобы был страшно разозлен, чтобы перестал соображать или, к примеру, пожелал также кинуться в драку. Это было бы верхом глупости с моей стороны. Есть люди, которым было бы интереснее самим помахать кулаками, ежели пытаться остановить дерущихся; есть те, кого азарт первобытного, тупого и бессмысленного боя затягивает, как в воронку, и вот уже человек и не человек вовсе, а безмозглая скотина с инстинктами и рефлексами, которые руководят им более, чем сознание. Пожалуй, чрезмерное употребление алкоголя сопутствует наискорейшему превращению самого интеллигентного человека в несоображающее быдло. Разумеется, не всякий станет задираться и затеевать драку; есть тюфячки, которые, надравшись, только расслабляются, делаясь милыми и добрыми. А есть люди, годами могущие подавлять в себе агрессию, разумом заставляющие себя быть людьми, а не скотами, и вот когда подобный человек напивается вдрызг - вот тогда нудно ждать беды. Пожалуй, ни тощий пропойца, ни жирный не могли относится в полной мере ни к одной из этих категорий. Я с отвращением взглянул исподлобья на багровое лицо заплывшего жиром мужлана, поднимая палочку; видимо, мой вид был несколько устрашающ, потому что в маленьких глазёнках борова мелькнуло что-то трусливо-крысиное. Он него отвратительно несло перегаром и потом; я чуть поморщился, когда мельком оглядел его грязную мантию, всю в пятнах жира и вина. Бить тощего этот мужик был совсем не прочь; однако связываться со мной он по каким-то причинам не захотел. Смачно сплюнув мне под ноги, багрово-красный от алкоголя и злобы, пьяница развернулся и, чуть пошатываясь, побрел прочь. Испуганные посетители рассыпались в стороны; некоторое время на нас еще поглазели, а потом волнение улеглось, снова забегали официантки, что-то успокаивающе воркоча особенно впечатлительным мадамочкам, заскрипели вновь отодвигаемые стулья. Я не слышал шепотков за спиной, не видел, куда отполз побитый тощий глист, из-за трусости которого могла пострадать Роксана. Каким надо быть ничтожеством, чтобы пытаться спрятаться за женщину! Низость этого поступка была потрясающей, если только вдуматься хоть каплю. Однако я ничего не слышал, не видел и ни во что не хотел вдумываться; я наклонился к женщине, которая пыталась выпутаться из своей теплой мантии.
Я запретил себе думать о том, какое зрелище из себя представляла Роксана, сидевшая на грязном заплеванном полу. Она расстегнула мантию, которая так предательски связывала её, и собиралась подняться; я слишком поспешно подскочил к ней и подал руку. Мне было абсолютно безразлично, какой вывод можно будет сделать позже - в твердом уме и с холодным сердцем - из всего этого. Не все ли равно? Она поднялась, и я был вынужден выпустить мягкую теплую ладонь, хотя так хотелось удержать её. Роксана вся пылала от негодования; она отвернулась от людей к столику и, кажется, пыталась успокоиться, нервно сжимая и разжимая кулачки. Я уверен, что она легко бы порвала на части любого из этих пьяниц, если бы только смогла в нужный момент воспользоваться палочкой. Женщина явно злилась; она с грацией разъяренной кошки изогнулась, поднимая злополучную мантию, и швырнула её на стул. Все в ней дышало яростью, и в этом раздражении она показалась мне восхитительной. Совершенно не английская пылкость! Роксана казалась натянутой струной, почти звенящей от негодования; она была наполненной чашей, и, боюсь, стоит мне сделать что-то не так, как эта чаша расколется, и я стану объектом беспричинной вспышки гнева. Казалось, что скоро отвращение панны Холл к этому заведению, заплеванному полу, пьяным дебоширам и винным пятнам на столе можно будет резать ножом - ей определенно было гадко здесь находится после этого. Особенно после этого. Она стояла, чуть дрожащая не то от холода, не то от сдерживаемого гнева, в пол оборота ко мне, но я не видел её лица из-за упавших на плечи, чуть растрепавшихся из-за падения волос. По ним пьяно запрыгали мутные лучики света, и даже блики на её мягких прядях казались какими-то пряно-винными. Я заставил себя наконец отвести взгляд от Роксаны и машинально задвинул стул, стоящий ко мне ближе всех; настроение мое было крайне странным. Мне было до одури неприятно находится в этом заведении, хотелось увести её отсюда, и поскорее; с другой стороны, раздражение и злость, охватившие меня в момент её падения, схлынули и уступили место какому-то совершенно другому по своей природе чувству. Я не могу даже дать ему названия; оно сидело где-то глубоко, почти на границе с бессознательным, и ничем не докучало мне, не мешало думать, не застилало глаза; наоборот, я бы сказал, что увидел мир яснее. Неужели это просто понимание того, что желаемое можно сделать реальностью?..
Она снова наклонилась, и волосы соскользнули змеями с её плеч, мягко колыхнувшись; она взяла мой пакет с книгами, про который я уже и думать забыл. Она поставила его на стул, что-то сказав... Что? Я не понял, про книги она говорила или про пьяниц, да и, по большему счету, это было абсолютно неважно. Я  промолчал, только долгим внимательным взглядом поглядел на неё. Что мешает мне? Ничего, пожалуй. Нет, нельзя даже и мысли пустить, что что-то может мешать. Она скажет, если это будет так... И... Дьявол задери!
Нет, надо что-то делать.
Я быстро, но без спешки взял свой пакет, потом с непроницаемым лицом взял Роксану за тонкое запястье и повел к выходу, расталкивая в сторону тех, кто преграждал мне путь. Впрочем, ни один пьянствующий в этом трактире не посмел мне что-то возразить; была парочка тех, кто уже собирался возмутиться, но, видимо, в моем взгляде было что-то такое, что заставляло их умолкнуть. Наконец мы дошли до двери, и я, с силой оттолкнув одну из створок, вывел Роксану наружу. С неба все так же стекала какая-то пародия на дождь. Было холодно, но этот холод приносил ясность в пылающие мысли. Я отвел женщину от двери и мысленно порадовался тому, что тут еще есть крыша над головой. Студенты на маленькой площади рядом растекались ручейками к проулкам и крышам, стараясь спрятаться от расходящегося ливня. Я чуть прищурился и заставил себя поднять взгляд на Роксану, которая наверняка не поняла этого внезапного порыва. Да я и сам уже пожалел, что вывел из грязного, но теплого зала... Но это не оставляло мне другого пути, как наконец сказать ей. Я чуть наклонил голову, сщурился снова и твердо посмотрел панне в глаза. - Будь со мной, Роксана, - как бы между прочим предложил я, не сумев подобрать более красивых слов. Что я мог сказать ей? Эти четыре слова были конденсатом того, чего я хотел. Я хотел видеть её рядом. Наверно, я знал, что рано или поздно нужно дойти до этих слов; не знаю, поймет ли она меня; но я должен был когда-нибудь сказать ей это. Я выглядел совершенно спокойно, однако с каждой секундой было все сложнее оставаться там же хладнокровным. Мысли прыгали в голове, как разъяренные белки, и была полная сумятица в сознании; я впился взглядом в её лицо, пытаясь погасить лихорадочный блеск в глазах, и ждал. Ожидание - это самая страшная пытка, какую можно себе вообразить.

Закончив с переодеваниями, молодая пара села друг на против друга. На какое-то время Чез абстрагировался от всего, что их окружало, он даже забыл, что девушка может заметить его странное поведение и этот взгляд, он принялся наблюдать за ней. За ее ловкими, но в то же время мягкими движениями, за тем, как меняются выражения на ее лице, как бликами играет свет на коже. Девушки - нечто особенное, они как будто бы другие существа, совершенно не похожие на все живое. Они иначе пахнут, ведут себя, говорят, думают, а главное, какими бы они странными ни были, в них всегда остается что-то неуловимо притягательное.
- Ну-у-у-у, - растянул Чез, - насчет желе, если ты его так хотела, то почему не сказала об этом раньше? Я бы отвел тебя туда, где мы смогли попробовать немного, а может даже устроить желейный пир. Он все еще витал в своих мыслях, зачарованно разглядывал то место, где по его мнению должны были скрываться ключицы под одеждой. - Ты только представь себе, целый котел застывшего брусничного желе и ты его можешь есть до тех пор, пока не почувствуешь насыщения.
Он все говорил-говорил, а потом понял, что шутка, насчет выбора места с этим желе, немного затянулась. Он странно пялился в ее свитер и думал о том, как иногда бывает грустно испытывать лишения касательно того, что любишь. Даже если речь идет о каком-то желе. С другой стороны, если перенасытиться, возникает отвращение и ты теряешь нечто, что некогда так сильно любил. Таким образом удовлетворение никогда не приходит. Это как с квиддичем - если выиграл, чувствуешь слабость противоположной команды, словно их навыки были слишком паршивы, и не дали тебе показать себя на полную, а когда терпишь поражение, хочется немедленно отыграться. И так находишься в постоянном недовольстве.
Парень поднял голову и посмотрел в глаза спутнице. - Я никогда не пробовал его. Только брусничный соус, он неплохо подходит к некоторым видам сыра. - он не отводил взгляда с глаз девушки. Слышал, как где-то под столом она машет ногой... - Мы сюда пришли не за этим. Брусничным желе ты не согреешь себя. - он сделал паузу... Выжидал, - На улице много луж, твоя обувь кажется промокшей. А знаю, что есть заклятие впитывающее воду, но я забыл какое. Я не так хорош в учебе...
Наконец, пуффендуец посмотрел в другую сторону, туда, где стоял хозяин этого места. - Извините, пожалуйста принесите нам молочный чай.
Он никогда не был прежде в этом месте с другими девушками, но мог догадаться, что здешнее меню не сильно подойдет для создание хорошей атмосферы. Хотя, немного вина или огневиски тут будет наверняка, а они то создадут еще какую атмосферу. Но предложить девушке выпить, Вилингем не решился. Хоть он любил больше кофе, решил взять чай, потому что тот менее вреден для здоровья, а не исключено, что у Орлы могли быть с ним какие-то проблемы.
Когда мужчина принес ребятам небольшой чугунный чайник и две кружки, Чез взялся за ручку, придерживая при этом крышку чайника, и принялся разливать его по кружкам. Пар исходящий от чайника обжигал руки, но он не подал виду. Закончив, осторожно, словно не желая касаться уперся двумя пальцами в кружку Риман и медленно пододвинул ее к ней.
- Скажи, а у тебя был парень? - подходить к таким вопросам всегда глупо и неудобно, чувствуешь дискомфорт и смущение. Поэтому вопрос, крутившийся на языке сам собой слетел с губ. Сперва он даже мужественно держал позицию и наблюдал за реакцией Орлы, но потом смущение все-таки взяло свое. Чез принялся разглядывать несколько чаинок, неведомым образом просочившиеся через носик чайника в нему в кружку.

Отредактировано Чезаре Вилингем (2013-05-16 01:42:19)